Партийное дело

Штрихи к портрету времени, личности, газеты в документах и воспоминаниях

В тоненькой папке с персональным делом редактора газеты "Сталинец" Роберта Моисеевича Корба (1941-1950 гг.), хранящейся в бывшем областном партийном архиве, есть некая странность. Среди положительных характеристик, записей о наградах и поощрениях и двух вариантов автобиографии совершенно неожиданной кажется выписка из протокола пленума обкома ВКП(б) от 21 июня 1950 года: "За неудовлетворительное руководство газетой и проявление политической беспечности, выразившейся в привлечении к активному участию в газете людей, не внушающих политическое доверие, редактора молотовской газеты "Сталинец" тов. Корба Р.М. с работы снять и объявить строгий выговор с занесением в учетную карточку". Мне нужно было во что бы то ни стало найти ответы на такие естественные вопросы: в чем она проявилась, эта "политическая беспечность", и почему редактор, воглавлявший газету в самое трудное для страны и города время, оказался вдруг неблагонадежным.

О красноречии языка приказов

Как ни парадоксально, но источником вдохновения для меня стала старая редакционная папка приказов. Задание написать очерк о редакторе военных лет Р.М. Корбе поначалу казалось мало выполнимым вообще. О нем практически ничего не было известно, кроме смутных слухов. И это несмотря на то, что Корб после увольнения город не покидал. Даже редактор "Северного рабочего" с 25-летним стажем заслуженный работник культуры России Василий Петрович Соснин припомнил лишь одну малозначительную встречу с Корбом, да его слова, переданные коллегой, когда тот на предложение что-то написать в газету ответил: "Я больше не напишу в газету ни одной строчки". Обиду этого человека не могло зарубцевать даже время. И ее глубину мне предстояло еще открывать, разматывая тонюсенькую ниточку из клубка человеческого недоверия, лжи и предательства.

А начала я с этого пожелтевшего от времени журнала, озаглавленного "Книга приказов по личному составу (не коллективу, заметьте. - Р.Е.) на рабочих и служащих редакции газеты "Сталинец". Начата 6 февраля 1941 г., окончена 19 декабря 1954 г." В этот временной промежуток уместились боль и лишения Великой Отечественной войны, радость Победы, годы нужды, произвола и безудержного энтузиазма победителей, строителей самого справедливого общества в мире. Я и не подозревала, как много можно прочитать между строк сухих документов.

Мне не довелось знать этих людей, и, в сущности, некому о них рассказать. Но откуда это ощущение, что я просто разминулась в редакционных коридорах с моими коллегами из далеких 40-х, по которым они бежали со свежим оттиском очередной полосы? Просто мне понятны и близки люди, с которыми меня разделяет 60 лет жизни одной газеты. И нельзя исключать, что в Северодвинске до сих пор живут их потомки, близкие и друзья, которые по тем или иным причинам не хотели ворошить прошлое.

Делопроизводство не фиксирует исторических дат, но отмечает перемены в жизни людей. Приказы N 5 и 6 от 28 апреля и 1 июля 1941 года разделяет пропасть. Но нет и намека на то, что уже во всю идет война. Подписаны оба приказа редактором И. Хрущевым, который, сдав дела по приемно-сдаточному акту, ушел на фронт, а "к исполнению обязанностей приступил тов. Корб". Вскоре появляются другие приказы: "В связи с уходом ответственного секретаря т. Канева в РККА освободить его от занимаемой должности", "Считать с сего числа выбывшей из штата редакции счетовода-бухгалтера Рыбнову А.С. в связи с уходом в РККА". Временно выбывают сотрудники редакции "по воинской мобилизации на дровозаготовки". В августе 1942 года уволен в связи с мобилизацией в РККА литработник Банзин А.Д.

Временно с испытательным сроком зачисляются в качестве литработников выпускницы десятилетки, две из которых очень скоро будут уволены, как не справившиеся с работой. И очень часто встречается в приказах фамилия машинистки Киселевой В.А. То она по приказу исполняет работу двоих машинисток, то совмещает обязанности счетовода-делопроизводителя, кассира, машинистки-радистки... Получала право второй подписи на денежных документах, и вслед за этим, как правило, следовало признание администрации, отмечавшей ее "безупречную работу".

Газета переходит на еже-дневный выпуск. Четыре сотрудника редакции вместо отпусков получают компенсацию. Отпуска в военные годы были редкими. Незаменимой сотрудницей в 40-х, судя по всему, была заместитель редактора Сумарокова А.Н., на которую подчас возлагались обязанности ответсека. Она же какое-то время принимала радиоинформацию ТАСС, которую обычно записывали ночью. Приказ от 9 марта 1942 года гласит: "В связи с сильной перегрузкой основной работой с сего числа освободить тов. Сумарокову от приема радиоинформации. Ответственной за прием назначить ст. радистку-машинистку тов. Киселеву".

Суровы законы военного времени. Корректор Соколова, принятая из учеников, пропустила ошибку в заголовке. Вместо слова "парторганизаций" вышло "парторциаций". Отпечатано 130 экземпляров. Стоимость брака по приказу в сумме 18 рублей (по 15 копеек за экз.) была удержана из зар-платы Соколовой.

"6 марта 1944 года радистка Булгакова явилась на работу в нетрезвом виде, не смогла принять сообщение Совинформбюро. В результате простаивала печатная машина и шесть типографских работников. Газету начали печатать в 12 часов вместо 7 часов 30 минут". Объявлен строгий выговор с предупреждением в случае повтора предать суду. А вот радистка Банзина, опоздавшая на работу на 25 минут, была привлечена к судебной ответственности. Но надо заметить, взысканий за годы войны было гораздо меньше, чем благодарностей.

Поощрения выносились накануне 8 марта и Дня большевистской печати. Так, "За энергичную работу по обеспечению раннего выпуска газеты "Сталинец" и листовку "От Советского информбюро" премировались 8 марта 1942 года Сумарокова и Киселева в сумме 250 и 150 рублей и мастер типографии А.Ф. Белозерцев в сумме 100 рублей. Надо заметить, что и типо-графия, находившаяся в эти годы под руководством редактора, и сама редакция подчинялись строительству N 203, или Его величеству Ягринлагу.

5 мая 1943 года в День большевистской печати редактор издает приказ: "За самоотверженную работу коллектива типографии строительства 203, который в жутких условиях труда (отсутствие отопительной системы на протяжении всей зимы) обеспечивал выпуск городской газеты "Сталинец" и листовки "Совинформбюро" приказываю просить руководство строительства 203 объявить от редакции городской газеты благодарность с занесением в трудовую книжку". Следует перечень восьми фамилий. Уборщице Дьячковой А.И 8 марта 1944 года была объявлена благодарность. Она премирована туфлями стоимостью в 105 рублей.

В декабре 1945 года "вернулся из действующей армии (по демобилизации) и приступил к исполнению обязанностей зам ответственного секретаря Канев А.С." Но легче редактору не стало. Канев пришел с фронта с туберкулезом и основное время вынужден был лечиться. Покинула редакцию верный зам и надежный помощник редактора Сумарокова, и газета переживала острый дефицит кадров.

Чистильщик обуви из Вологды

Роберт Корб происходил из большой еврейской семьи, которая была эвакуирована в Вологду из Двинска ранее Витебской губернии, а позднее вошедшего в состав Латвии под названием Даугавпилса. Отец Моисей Корб еще до первой мировой войны, устав от нужды и лишений, покинул жену и пятерых детей, отправился искать лучшей доли в Африку. На Севере, как и другие беженцы, покинувшие родной очаг, Корбы жили впроголодь. Мать с двумя младшими сестренками побирались, а Роберт, окончив еврейскую школу Талмуд-Торы для детей беженцев, с 12 лет чистил обувь, набивал папиросы, выполнял любую другую работу, которую ему давали на бирже труда. В 1924 году по настоянию матери поступил в частную портновскую мастерскую учеником, потом работал сдельщиком на швейной фабрике им. Клары Цеткин, где и зарекомендовал себя активным комсомольцем. Был командирован на учебу в Северный краевой комвуз, который закончил в 1934 году и, будучи уже членом ВКП(б), начал карьеру газетчика. Был заведующим массовым отделом редакции красной газеты "Колхозник Севера", заместителем редактора котласской районной газеты "Социалистический Север". А потом стал ответственным редактором многотиражной газеты "Гигант Севера" лесозавода им. Молотова. Параллельно учился. Окончил вечернюю семилетнюю школу и множество партийных курсов, двух-, трех- и девятимесячных. В характеристиках, подписанных секретарем Молотовского горкома ВКП(б) Плюсниным, сказано, что газетную работу Корб любит, стремится повышать знания. "За время работы редактором газета "Сталинец" значительно улучшилась". Р.М. Корб награжден медалями "За оборону Советского Заполярья", "За самоотверженный труд в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945 гг."

На лезвии бритвы

Правда о репрессиях стала известна уже в 60-е годы. Казалось, что уже мало чем удивишь после прочитанного, увиденного, услышанного. Но незамысловатые строки редактора многотиражки Р. Корба, пытающегося объяснить несправедливость, предъявленных ему обвинений в одном из вариантов автобиографии, рождают обостренное чувство опасности и незащищенности. Может быть, потому, что я уже не могла не чувствовать собственной непричастности к судьбе редактора моей газеты. А он то и дело оказывался на тоненькой ниточке произвола. Это мне сейчас известно, что логика и здравое суждение - не основание для оправданий самого нелепого обвинения в 30-е годы. А он еще этого не знал, верил, что все можно доказать и добиться справедливости. И какой драмой для него обернулась эта святая и наивная вера впоследствии!

В период подготовки к выборам в Верховный Совет СССР в 1937 году Корб стол

Северный рабочий
6 марта 2002 (35)
Инф.